Моя бывшая подруга давно растолстела,
Сидит дома, варит борщ, штопает мужу трусы.
и пряча в мятом халате рыхлое тело,
украдкой у зеркала бреет усы, да-да, бреет усы...
А ее тучный муж вонзил свой взгляд в телевизор,
он только ест или спит, или смотрит в окно.
и жиром забрызган его теплый свитер,
а взгляд безразличьем охвачен давно, очень давно
Он вечером, сидя за столиком в кухне,
чавкая, будет жевать бутерброд с колбасой.
В тарелку с гарниром пикируют мухи,
и он их лениво отгоняет рукой.
Но ночь пришла, и прошаркав тапками,
вы ложитесь в кровать и гасите свет.
И он долго будет мять тебя потными лапами,
изображая страсти, которых уж нет.
А в воскресенье он наденет сорочку и галстук,
Почистит ботинки, и вы придете ко мне.
ты будешь скромно молчать, а он громко хвастать,
как много счастья в вашей семье.
А потом ,прощаясь и выходя их квартиры,
ты, улучив момент, украдкой поцелуешь меня.
От тебя пахнет вдруг дешевым мылом,
и я не смогу вспомнить прежней тебя.
И так год за годом минуют тоскливо,
а вы с ним от жизненных бурь в стороне.
внуки спросят, была ль ты счастлива?
И ты бездумно ответишь - "Вполне"!
(гр. "Крематорий" - "Посвящение бывшей подруге")